Я даже не заметила, как заснула, хотя очень боялась потерять из-за этого драгоценные минуты; но физическая усталость и эмоциональное потрясение дали о себе знать, особенно, когда, приняв горизонтальное положение, я пригрелась на груди любимого короля. Но, как оказалось, проспала я совсем недолго и, когда открыла глаза, звёзды всё так же ярко освещали нарнийское небо. Я приподнялась на локте и посмотрела на Каспиана, который не сводил с меня пристального взгляда хитро прищуренных глаз:
− Впервые вижу тебя заспанной, ты такая милая… − Хрипотца в его голосе заставила меня густо залиться румянцем. Между тем мой темноглазый король продолжил. − А этот след от моей рубашки на твоей щеке… − Он, еле касаясь, дотронулся пальцами до моего лица. − Ты прекрасна! − В ответ на это лестное, но искреннее признание я оставила невесомый след в уголке любимых губ.
− К счастью никогда больше тебе не доведётся видеть Королеву Нарнии в столь непристойном виде. − Я пыталась шутливой формой замаскировать печальную сущность содержания, но в моих пустых глазах, которых не коснулась улыбка, искривившая губы, Каспиан без труда прочёл мой страх перед неизбежностью трагической развязки. Отчего лицо моего короля потемнело, что подчеркнуло решительный блеск в его глазах:
− Никогда не говори «никогда», Сьюзен.
Мне так хотелось верить в то же, во что верил Каспиан, но бездна, образовавшаяся в моей душе, поглощала любые зачатки надежды.
− Пора возвращаться в замок. Мои братья и Люси уже, наверное, извелись. − Хотя я не сомневалась в их понимании и поддержке, но всё же моя натура терзалась угрызениями совести из-за того, что я заставила волноваться своих близких; всё-таки не случайно меня короновали Великодушной.

Мы возвращались под светом тускнеющих звёзд на одном коне, который, ощущая наше подавленное настроение, еле передвигал копыта, делая вид, что отвлекается на неспешно вышагивающего собрата. Каспиан, задумавшись, держал поводья одной рукой, другой крепко обнимая меня за талию. Я же, прижавшись спиной к его груди и положив голову на его плечо, смотрела на самое звёздное небо во всех известных мне мирах. Вдруг та звезда, на которой я только что сконцентрировала внимание, ослепительно сверкнула и сорвалась вниз. Я, не отрывая глаз от небесного светила, отчётливо произнесла про себя своё единственное желание: «Хочу, чтобы Каспиан был счастлив». Звезда скрылась за горизонтом, сверкнув мне на прощанье, и на душе стало как-то теплее и спокойнее…

Я пыталась понять, почему Аслан просил у меня прощения. Видимо, он не ожидал, что между двумя незнакомыми молодыми людьми может зародиться такое сильное чувство. А если Аслан не ожидал, значит, этого не должно было быть, значит, это произошло независимо от его воли. А Великий Лев, прекрасно понимая невозможность счастливого развития этой любви, заранее знал, какую боль принесёт нам обоим расставание… И тут меня, словно арбалетной стрелой, пронзило озарение: Аслан просил прощения не за то, что допустил зарождение наших чувств, эта магия, видимо, неподвластна даже Создателю Нарнии; он знал, что во второй раз расстаться будет гораздо сложнее, а переживания окажутся в тысячи раз болезненнее. Знал, но почему-то позволил нам почувствовать безграничное счастье, прежде чем разбить два сердца одновременно.

Но тут же укол совести заставил меня устыдиться своих мыслей. Я не просто усомнилась в том, что Аслан знает, что делает. Я посмела сомневаться в самом Аслане. Моя эгоистичная сущность мешала понять, что Великий Лев мне ничего собственно и не должен. И разве возможность побыть с любимым человеком хотя бы ещё какое-то время не была пределом моих мечтаний? А Аслан дал мне такую возможность. Так что это я должна просить прощения за свои недостойные королевы Нарнии мысли… Но тем не менее внутреннее противоречие чувства благодарности и какой-то детской обиды на Великого Льва не давало покоя моей измученной уставшей душе. Я подняла глаза на Каспиана и, встретив полный грустной нежности взгляд, почувствовала, как благодарность уверенно отвоёвывает занятые обидой позиции.

Добравшись до города, и вернув лошадей в их привычную обстановку, мы решили не нарушать спокойствия мирно спящего замка, а отправились встречать рассвет в башенку на древней полуразрушенной стене. Увидев как первые лучи солнца, взрезая горизонт, пытаются выбраться из ночного плена и, постепенно одерживая безоговорочную победу, любовно касаются крыш, я почувствовала себя абсолютно счастливой, потому что спустя долю секунды, вслед за прекрасной картиной пробуждения солнца, я вместе с поцелуем на губах, ощутила зарождение ещё более глубоко чувства в моём сердце. И хотя ещё минуту назад я думала, что сильнее любить невозможно, сейчас мне казалось, будто бы любовь пронизывает всё моё существо и просачивается сквозь поры, высвобождая внутренний свет. В глазах моего избранника я увидела ту же феерию эмоций; мы смотрели друг на друга и не могли оторвать глаз, связь между нами стала практически осязаема, и я готова поклясться, что присутствие чего-то магического, присущего Золотому веку Нарнии и поэтому до боли знакомого, мне не показалось…

Глава 7.

Когда солнце полностью поднялось над линией горизонта, а на улицах стали появляться жители города, мы с Каспианом решили всё-таки прервать наше приятное уединение и вернуться в замок. Крепко держась за руки, мы торжественно прошествовали мимо изумлённо переглянувшихся стражей. Каспиан проводил меня до наших с Люси покоев, трепетно поцеловал мою руку, после чего нехотя её отпустил. Я практически одними губами сказала: «Увидимся за завтраком», улыбнулась, стараясь выразить в улыбке всю палитру чувств, переживаемых мной в этот момент, и скрылась за дверью. Люси умиротворённо посапывала в своей постели, и я осталась наедине со своими мыслями.

А подумать было о чём. Я поняла, что теперь не просто была влюблена в молодого нарнийского короля, я по-настоящему его любила; эта любовь, чистая и всеобъемлющая, была несравнимо сильнее, чем те чувства симпатии и душевной близости, что я испытывала ещё несколько часов назад. И если несколько часов назад я просто боялась остаться один на один со своим разбитым сердцем, то сейчас я даже представить не могла, как буду дышать, зная, что никогда больше не загляну в пронзительные чёрные глаза, никогда не почувствую робкое прикосновение руки и никогда не вдохну любимый запах, уткнувшись в надёжное плечо, чтобы скрыться от всего мира и на несколько минут стать слабой и беззащитной. Признаться, я была удивлена, как за такой ничтожный промежуток времени, моя влюблённость переросла в зрелое чувство; но, видимо, в подобных «экстренных» случаях отношения влюблённых, предназначенных друг другу судьбой (а я была уверена, что Каспиан для меня − подарок судьбы), развиваются настолько стремительно, что и за один день возможен путь от знакомства до непобедимой возвышенной любви. И я была благодарна Аслану за то, что он дал мне возможность полюбить и очистить свою душу от яда сомнений, ведь только пережив и прочувствовав каскад противоречивых эмоций, я смогла преодолеть в себе эгоистичное начало и заново обрести веру в чудо… Я сидела в кресле, обняв колени и положив на них голову, мои глаза счастливо блестели, а на губах сияла улыбка. Проснувшаяся Люси удовлетворённо ухмыльнулась, она-то никогда не сомневалась, − Аслан знает, что делает.

Сборы к завтраку не заняли много времени, и уже через полчаса мы с Люси спустились в столовую. Братья и Каспиан приветственно встали, причём последний посмотрел на меня так, словно впервые увидел, а когда я села рядом, прошептал: «Вы прекрасны, моя королева!», на что я смущённо улыбнулась, покрываясь лёгким румянцем до кончиков ушей; Питер и Люси понимающе переглянулись, Эдмунд очень натурально изобразил, будто его тошнит.
После того, как трапеза была закончена, Питер взял слово:
− Домой мы отправимся после обеда, так что в нашем распоряжении ещё несколько часов. Я предлагаю провести их всем вместе, а вот чем мы займёмся, решать вам.
− Надо заняться чем-то таким, что нам точно не доведётся делать в Англии. Например, поиздеваться над озлобленными тельмаринскими лордами… − Эдмунд остался верен своей натуре и мечтательно прикрыл глаза, наверняка представляя, как он поставит в неловкое положение парочку занудных политиков.
− Это, конечно, очень заманчиво, Эд, но не забывай, что тебе ещё предстоит сюда вернуться. Лу? − Питер вопросительно посмотрел на Люси, которая нетерпеливо подскакивала на месте, очевидно желая поделиться пришедшей ей в голову идеей.
− А давайте просто устроим пикник! Где-нибудь в лесу. Чтобы нам никто не помешал, и мы смогли побыть вместе. − Люси, несмотря на юный возраст, всегда умела предложить гениальное в своей простоте решение, которое бы всех устраивало.
− Возражений нет? − Пока ещё Верховный король вопросительным взглядом окинул присутствующих, но, не заметив признаков недовольства, улыбнулся младшей сестре. − Значит, решено: идём на пикник!

В лесу было прохладно и спокойно, только дриады изредка перешёптывались о чём-то своём, шелестя листвой. Люси выбрала уютную поляну, где мы и расположились. Мужская половина нашей компании, включая Трампкина и Рипичипа, которых пригласила Лу, взяла на себя хлопоты по обустройству места отдыха, а мы с Люси отправились на исследовательскую прогулку. Я смеялась и визжала так, словно вернулась на несколько лет назад, в беззаботное детство, а когда мы с сестрой вернулись, то обнаружили, что мужчины достойно справились со своим заданием и терпеливо дожидались нашего возвращения.
После плотного завтрака ещё никто не успел проголодаться, поэтому о еде на время было забыто. Питер и Эдмунд решили закрепить свои навыки владения мечом, Рипичип наблюдал за поединком с позиции компетентного судьи, Люси о чём-то увлечённо рассказывала Трампкину, а мы с Каспианом, сидя на мягкой траве и нежась в лучах ласкового солнца, болтали ни о чём, временами отвлекаясь то на удачный выпад одного из братьев, то на заливистый смех Люси. Спустя полчаса после победы Эдмунда, парни набросились на фрукты и стали оживлённо обсуждать ошибки друг друга. Каспиан, совершенно разомлевший от тепла и света и растянувшийся на траве, предпочёл участвовать в этой дискуссии лишь в качестве слушателя, поэтому я, предварительно подумав: «Гори всё синим пламенем!», позволила себе лечь рядом с темноволосым королём, положив голову ему на плечо, отчего тот довольно улыбнулся, словно Чеширский Кот. Лёжа рядом с любимым с зажмуренными от удовольствия глазами, слушая увлечённый разговор братьев и задорный смех сестры, я чувствовала, что я счастлива, и что я дома…

Но, к сожалению, счастье не может длиться вечно, и наша идиллия была прервана наступлением полудня. Мы вернулись в замок, и стали ждать появления Великого Льва. Каждый из нас был погружен в свои мысли. Напряжённое молчание длилось несколько минут. Первой не выдержала Люси, она убежала на улицу, сказав, что хочет встретить Аслана. Затем ушёл Эдмунд, сославшись на желание попрощаться с кем-то из знакомых. Питер покинул комнату молча, лишь коротко кивнув в ответ на мой вопросительный взгляд. Так мы с Каспианом снова остались наедине. В последний раз…

Глава 8.

− Ну, вот и всё… − Я всё же решилась нарушить молчание. − Совсем скоро мы уйдём… − Было тяжело говорить, горло сводил болезненный спазм, и я невольно потянулась одной рукой к шее, а другой обняла себя, словно желая сдержать рвущуюся изнутри неконтролируемую тревогу, которая постепенно перерастала в панику, сжигающую все внутренние барьеры самоконтроля на своём пути.
Каспиан подошёл ко мне и взял мои руки в свои ладони. Я заглянула в его глаза и, будучи не в силах удержать его полный горечи взгляд, спрятала лицо, уткнувшись в его рубашку.
− Я буду ждать тебя, Сьюзен. − Мой король обнял меня и коснулся губами моего плеча. − Я тебя обязательно дождусь. − Меня пугала его пламенная уверенность: ведь чем сильнее он верил сейчас, тем больнее будет ему потом, когда надежда вдребезги разобьётся, а её осколки оставят на сердце не один кровавый след.
− Ты должен жить дальше, Каспиан, ты должен жить… − Я вцепилась в его рукав, до крови закусила губу, но уже не могла удерживать боль внутри. Она выплеснулась вместе со слезами, тонким ручейком побежавшими по моим щекам. Дав волю чувствам, я обрела внутреннюю свободу, и даже если бы захотела, то не смогла бы остановить сорвавшиеся с губ слова:
− Ты так мне нужен, Каспиан… Я так тебя люблю!.. − Король замер, заглянул в глаза, словно убеждаясь в искренности моих слов, и найдя в них нужное подтверждение, ответил:
− Я люблю тебя, моя королева! И я не позволю тебе меня потерять... − Последние слова он произнёс, уже касаясь своими губами моих. По моим щекам всё ещё текли слёзы, правда к тревоге и горечи добавилось ощущение безграничного счастья, и когда Каспиан сцеловывал вместе со слезами мою боль, я поняла, что готова страдать всю оставшуюся жизнь, зная, что есть на свете настоящая любовь…
Если бы я обратила внимание на дверь, то заметила бы, как Аслан, стоявший в проёме, с великой печалью в глазах смотрел на нас уже несколько минут.

− Нам пора, Ваши величества, все собрались и ждут вас. − Сказал Великий лев, как только мы с Каспианом прервали поцелуй.
Мой король смущённо обернулся, но не отпустил моей руки; мне же не было неловко или стыдно, впервые в жизни, находясь рядом с Создателем Нарнии, я вместе с благоговейным почтением чувствовала искреннюю радость встречи и благодарность за предоставленную возможность полюбить.
− Спасибо, Аслан. Спасибо за этот день. − Я посмотрела в огромные золотые глаза и улыбнулась, стараясь выразить всю свою признательность. Лев тепло улыбнулся в ответ:
− Ты правильно распорядилась временем, милая. А теперь идёмте, все уже собрались. − Несмотря на то, что Аслан сказал мне только одну фразу, я поняла, а точнее почувствовала, что Великий Лев изменил своё отношение ко мне, он увидел произошедшие во мне перемены, увидел, что я смогла победить в себе тёмное начало, и простил мне былое неверие. Я же почувствовала облегчение, словно освободилась от незримых оков, стягивающих стальным обручем моё сердце, и ещё что-то не различимое и неопределённо, что, наверняка, чувствует Люси, когда с придыханием и искорками в глазах произносит имя Аслана…

Мы шли на площадь, держась за руки, с гордо поднятыми головами, полные торжественного величия, как и подобало королю и королеве Нарнии. Аслан шёл чуть впереди, по отечески ласково глядя на своих подданных. Когда мы встали рядом с моими братьями и сестрой, Великий Лев обратился ко всем собравшимся:
− Пришло время попрощаться с нашими королями и королевами. Тех из вас, кто готов отправиться в их мир, я попрошу выйти вперёд. − К возвышению, на котором мы стояли, стали подходить люди. Между тем Аслан добавил, обращаясь к нам: − Пора прощаться, дети.
Люси со слезами бросилась обнимать Трампкина, Питер и Эдмунд вновь жали руки Громобою и доктору Корнелиусу. Я же смотрела на Каспиана и не знала, что сказать, все мысли странным образом улетучились из моей головы. Но король Нарнии взял инициативу в свои руки. Он кивнул Аслану, взял обе мои руки в свои, чем обратил на нас внимание всех собравшихся, и сказал так, чтобы слышала не только я:
− Ты останешься моей единственной королевой, Сьюзен. − Мои глаза мгновенно наполнились влагой. − Я буду ждать тебя… − После чего повернулся к народу и добавил ещё громче: − Мы все будем ждать тебя, моя королева. − Каспиан легко и трепетно поцеловал меня и, обращаясь к Питеру, тихо произнёс: − Я сберегу для тебя Риндон, а ты береги её…
− Конечно, друг, можешь не сомневаться! − Питер пожал Каспиану руку, обнял его и забрал меня с собой, уводя к порталу. Я до последнего момента не могла вымолвить ни слова, но когда почувствовала, как Питер настойчиво тянет меня за руку, в мою опустошённую голову ворвался рой несказанных фраз. Я прикрыла глаза, выбирая самую важную, и еле слышно, но тем не менее уверенно, прошептала:
− Я верю, что мы когда-нибудь встретимся…

Я шла за Питером, не чувствуя ног, ощущая лишь усиливающуюся с каждым новым шагом ноющую боль в груди. Я хотела уйти, не оборачиваясь, чтобы не тешить себя и Каспиана пустой надеждой на невозможное возвращение. Да, я верила, но понимала, что это вряд ли осуществимо: если Аслан сказал, к этому стоит прислушаться. Но, когда до портала осталось меньше шага, какая-то неведомая сила заставила меня повернуть голову и в последний раз заглянуть в любимые глаза. Я не знаю, где взяла силы на ободряющую улыбку, но когда увидела непоколебимую уверенность в лице теперь уже единственного короля Нарнии, поняла, что я всё-таки буду надеяться на чудо даже в такой, казалось бы, безвыходной ситуации. Ведь любовь на то и любовь, чтобы творить чудеса…